В Кирове прошел хэппенинг. Этот вид перформанса совсем не нов, однако для нашего города он — своего рода экстрим от современного искусства. Свое творчество и знания продемонстрировала одна из самых известных в России художниц в области перформанса Лиза Морозова.
«Хэппенинг — один из исторических предшественников перформанса, который был распространен в 50-е годы прошлого века, — рассказывает она. — Основоположники этой формы — движение Флюксус и, в первую очередь, Джон Кейдж и его ученик Алан Капроу. Это групповая импровизация, своего рода «аморфная картина», построенная на принципе случайности, она творится прямо на глазах, «здесь и сейчас» совместно художниками, музыкантами, танцорами и зрителями. Он направлен на стирание границ между искусством и жизнью, поэтому в нем одновременно сосуществуют художественные и бытовые действия, предметы, тексты и звуки. Эта практика близка к карнавалу, детской игре, театру абсурда, но одновременно несет в себе идеи основных авангардных направлений ХХ века — футуризма, сюрреализма, дадаизма. Хэппенинг уже по своему определению (от англ. «to happen» — случаться) непредсказуем. Хотя это устаревшая для современного искусства форма, которая уже почти не встречается в артпрактике, она крайне полезна для новичков, которые могут, благодаря практике хэппенинга, почувствовать на собственном опыте язык действия. Поэтому я нередко к ней прибегаю в работе со студентами и на выездных «воркшопах» в разных городах. Важное условие — на практической части занятий не может быть зрителей, все являются участниками».
Создать такой хэппенинг в Кирове пришли около двадцати человек. Всем им было предложено зайти на очерченную территорию, отключиться от своих социальных ролей и делать все, что захочется. Каждый из участников около часа импровизировал: кто-то прыгал, бегал, кто-то читал ресторанное меню, рвал газеты, залезали даже в ржавую ванну, кто-то стоя заснул. Один из присутствующих позже заметил: «Я понял, чем отличается театр от перформанса: здесь не надо исполнять какую-то роль, здесь надо просто жить».
Днем раньше Лиза Морозова проводила лекцию, на которой одним из самых популярных вопросов был: «А вы уверены, что перформанс – это искусство?» На что художница улыбалась и говорила, что перформанс — своего рода живой эксперимент, который не всегда просто описать с помощью традиционных категорий и классических критериев. Позже она уже более глубоко и с пристрастием ответила на наши вопросы. Мы пытались добраться до самой сути.
Лиза, сначала о впечатлениях. Как все прошло для вас? Ваши ожидания оправдались?
– Я удивлена тому, что пришло вдвое больше народу, чем предполагалось. И это при морозе — 26 градусов! Публика была очень разнообразная: студенты-философы, культурологи, их преподаватели, актеры, танцоры, журналисты…. Было много вопросов и интересных откликов. Многие пережили глубокий опыт, почувствовали большое раскрепощение и жалели, что у нас на практику было только 3 часа. После просмотра работ Марины Абрамович и моих перформансов для большой части слушателей стало открытием, что современное искусство может быть таким глубоким, честным и человечным. Меня очень тронули слова одной девушки, для которой моя лекция стала последней каплей в принятии решения стать художницей, связать свою жизнь с искусством, несмотря на требования родителей получить «полезную» специальность и поступать в «не творческий» вуз. Из практики мне особенно запомнилась центральная часть группового действа с «концертом», в котором «музыкальными инструментами» выступили мобильные телефоны, ведро, мойка от раковины, ложки и вилки. Звуковая импровизация сопровождалась одновременным чтением Достоевского и личных смс-ок.
Слушатели Ваших лекций, живущие в разных регионах, чем-то отличаются друг от друга? Вы ищите к каждой аудитории свой подход?
– Люди отличаются в основном различным опытом знакомства с современным искусством. Хотя мне очень нравится роль «первооткрывателя», когда я впервые знакомлю людей с жанром перформанса, приятно встречать людей, которые уже «в теме». Но я стараюсь работать на универсальном общечеловеческом уровне, когда эти различия в подготовке не столь принципиальны. Также слушатели отличаются степенью личной включенности — некоторые воспринимают информацию пассивно, что называется «для общего развития», другие же сразу начинают думать о своей жизни в терминах перформанса, применяют услышанное к себе. Второй подход для меня очень ценен. Степень включенности, по моим наблюдениям, зависит не от региона, а только от самой личности.
В провинциальном городе (таком, как у нас) как нигде доминируют традиционные взгляды на искусство. Как, по-вашему, нужно доказывать, что современное искусство имеет право на жизнь? Или оно и должно быть доступным для понимания только определенной категорией людей?
– Я уверена, что современное искусство достаточно открыто и разнообразно по стратегиям и авторам, чтобы быть воспринятым любым желающим. Но для этого нужно сделать определенное усилие, заглянуть в себя. Это же необходимо для восприятия любого искусства, традиционного — в не меньшей мере. Думаю, что оправдательная позиция в отношении современного искусства не верна. Надо просто делать свое дело: вести образовательную работу, художникам – создавать проекты, и еще несколько лет подождать. Я много езжу по регионам, и в радостью наблюдаю, как ситуация меняется прямо на глазах. Процесс модернизации идет — медленно, но верно.
Немного о теории. Что есть перформанс? Какую роль в современном искусстве, культуре он выполняет?
– Перформанс — очень разнообразная практика со множеством форм, которая очень быстро развивается. Этот вид искусства исследует границы жанров, жизни и искусства, собственных возможностей, а иногда и терпения зрителей. Его неслучайно называют «авангардом авангарда», потому что он подобен катализатору, дрожжам, на которых развивается культура, искусство и общество. Но при этом сам перформанс берет начало в древних практиках — юродстве, инициациях, то есть он строится на ритуальной деятельности человека.
Как перформанс вписывается в рамки паблик-арта? Был ли у Вас опыт работы с общественным, открытым пространством ?
– С паблик-артом связаны, прежде всего, социальные акции, часто они взаимодействуют также с медиа и новыми технологиями. Сегодня эти практики выделяют отдельно в большое направление со специальным названием — «артивизм» (художественный активизм). Я же занимаюсь в основном классическим перформансом — телесным, экзистенциальным, автобиографическим, развивающим традицию известной художницы этого направления Марины Абрамович. Год назад на Красноярской биеннале мой перформанс «Быть леворукими вместе» выставлялся в качестве паблик-арта. В центре города был выстроен бокс, куда мог зайти один зритель и вступить со мной в спонтанный тактильный контакт с помощью левой руки. Но, честно говоря, мне совершенно все равно, стоит ли такой бокс на улице или в музее. Я везде стремлюсь к камерности, работаю чаще всего с одним зрителем, поэтому вряд ли мою деятельность можно отнести к паблик-арту. Но я признаю важность и необходимость паблик-арта для популяризации современного искусства, в том числе, в Кирове.
Каким Вы видите будущее перформанса как вида современного искусства?
– Будущее перформанса в некотором роде уже наступило, потому что современная культура перформативна до предела. Перформанс растворился в жизни, слился с рекламой, политикой, медиа-активностью. Я и сама приложила к этому руку — уже восемь лет веду социальный проект «Performance Art Studio», где, как сказал бы Йозеф Бойс, «каждый человек, — художник». По крайней мере, своей собственной жизни.
У Вас есть опыт социального перформанса, акций в публичном пространстве. Какое значение они для вас имеют?
– У меня довольно разнообразный опыт в области перформанса и современного искусства. Так, в начале 2000-ых я делала довольно много уличных акций, но в целом это для меня не характерно. Напрямую социально-политическими акциями я никогда не занималась, хотя весь последний год вместе с коллегами и студентами хожу на митинги. Это моя гражданская активность, не являющаяся перформансом. И она для меня очень важна именно в такой форме.
Вы на научном уровне занимаетесь провокацией в искусстве. Для чего, по-вашему, такие провокации нужны? Нет ли риска, что это действие оттолкнет, отпугнет людей от современного искусства в целом?
– Я занимаюсь провокацией не только в науке, но и в собственной художественной практике. В свое время известный московский критик, специалист по перформансу Андрей Ковалев сравнил меня с Луи Пастером, ученым, который, как известно, ставил опасные опыты сам на себе.
Провокация — парадоксальный метод «от противного», он применяется в медицине, психологии, других сферах, причем в самых сложных случаях, когда другие способы воздействия не работают. Все, наверное, слышали про шоковую терапию. Но не все знают, например, про провокационную психотерапию Ф. Фарелли, известную на весь мир: в ней терапевт не жалеет клиента, а нападает на него, высмеивает его. Наше общество сегодня подобно такому безнадежному клиенту, поэтому часто художникам приходится использовать жесткие методы, чтобы добиться позитивных социальных изменений. Намерения у них самые лучшие, хотя со стороны неподготовленному зрителю это не всегда очевидно. Сама я предпочитаю использовать другие формы. Самый близкий мне вид провокации — самопровокация или провокация открытостью. Если мы даем зрителю руку, скорее всего, он в ответ даст свою. Хотя даже в таких мягких видах провокации есть доля риска, потому что встреча с любым искусством на глубоком уровне страшна. Работы Босха или работы передвижников, натуралистично изображавших страдания народа, тоже могут кого-то отпугнуть…. И в этом отношении у каждого отдельного зрителя есть выбор.
Участников и зрителей у современного искусства становится все больше. Есть ли в этом отношении, на Ваш взгляд, прогресс в Кирове?
– Я думаю, чтобы говорить в полной мере о прогрессе, нужно приехать как минимум еще раз после достаточного промежутка времени, чтобы можно было сравнить свои впечатления. Я же в Кирове впервые. Специфика вашего города, как мне показалось, — в большой открытости новому, решительности и отсутствии предрассудков. Могу отметить также неплохое знакомство с практикой танцеперформанса и контактной импровизацией, информированность о громких социально-политических акциях.
Александра Васильева
