22 и 24 июня в пространстве выставки «Как нам выжить (в)месте» Андрей Просвирнин показал два спектакля: «Мир сквозь мутное стекло» и «Цугцванг». В интервью для «Пятого этажа» Андрей рассказал о постановках, танцевальной группе и о происходящем в региональном искусстве.
Андрей Просвирнин (Киров) – педагог и хореограф, танцовщик с тридцатилетним стажем. С 2006 по 2014 годы был солистом танцевального проекта «Миграция» при «Театре на Спасской». Андрей участвовал в международных проектах на фестивалях Норвегии и Франции как исполнитель и хореограф, а в 2016 году собрал танцевальную группу DNA dance company в Кирове.
— Расскажите о танцевальной компании. Сколько человек в DNA dance company, чем вы занимаетесь?
А. П.: Сейчас в составе десять человек, еще есть подготовительная группа для подростков, которые постепенно будут вливаться в основной состав. Вместе у нас около двадцати участников. В DNA приходят те немногие выпускники детских коллективов, которые никуда не уехали и хотят продолжать танцевать. И них остаются лишь единицы – те, кто готовы серьезно работать по пять раз в неделю. Понятно, что не каждый может позволить себе такое удовольствие.
— Почему Вы называете свои постановки именно спектаклями, а не танцевальными работами?
А. П.: В наших спектаклях очень много образов, символов и жестов, которые любой может считать. Если зритель видит, читает и ощущает, то, я думаю, это уже не про набор движений, а что-то большее.
Я не могу назвать конкретное направление для нашего танца. Всегда и всю жизнь мы танцевали contemporary dance, но для меня это не так важно. Я делаю работы, которые откликаются у меня внутри. Сейчас я изучаю движения, эмоциональное состояние людей, себя самого и впитываю все окружающее.
— А как спектакли появились?
А. П.: «Мир сквозь мутное стекло» ставился как видеотанец для международного фестиваля «Sanskar», который проходит в Индии. Потом мы адаптировали его под сцену: по сути, вышли из видеоформата в живое пространство.
«Цугцванг», в свою очередь, больше похож на спектакль в его привычном понимании. Там мы используем реквизит, больше обращаемся к чувственному восприятию зрителя, а длится он почти час – это объемная работа.
— Есть ли у Ваших постановок какая-то общая идея?
А. П.: Для меня спектакли очень личные. Это моя трансформация, которая происходит постоянно. Во многом это реакция на происходящее вокруг. У всех страдания происходят по-разному, но ситуация влияет так, что мое тело ее преобразует и выдает новые художественные вещи.
Эти обе работы – моя попытка найти выход из ситуации в современном мире, из того, что давит на творческих людей. Сегодня во многих странах и люди, и арт-пространства находятся в очень сложных условиях. Но к чему это приведет, если мы не сможем открыто разговаривать даже так, через тело?
— Что сейчас происходит с танцем в Кирове и других регионах?
А. П.: Что касается танцевальной среды, сейчас такая история: есть топовые фестивали вроде Context и «Золотой маски», на которых выступают исключительные люди, и танцорам из провинции попасть туда трудно. Зато у нас есть большое преимущество: группы из регионов готовы приезжать на малоизвестные события просто ради того, чтобы поделиться творчеством, и главное – они ничуть не менее талантливые.
Вообще, все стремятся в Москву и Санкт-Петербург, но для меня это странно: зачем, если все можно сделать в Кирове? Например, премьера «Цугцванга» прошла совсем недавно, 6 июня на арт-платформе P’Last. Это новая платформа современного искусства, которую мы сами себе и организовали. Мы хотим, чтобы P’Last был для любых направлений: танец, саунд-дизайн, архитектура, живопись. Будем искать самых разных художников и создавать мероприятия для них.
(Фото: Андрей Просвирнин)
