В конце июня этого, 2020, года Анатолий Курбатов – урбанист, активист, координатор движения «Красивый Киров» – приобрёл в собственность старинную водонапорную башню в г. Слободском. Местная администрация уже давно выставила её на торги с очевидным намерением: пусть купят, снесут и построят что-то новое. Однако покупатели не объявлялись, цену приходилось снижать… И вот теперь у башни новый владелец, который при этом совершенно не намерен избавляться от объекта – совсем наоборот.

Эта новость стала неожиданностью для всех. Редко в наших краях частное лицо покупает приговорённое под снос здание только для того, чтобы его спасти. Это безусловно вдохновляющий случай, который должен бы стать примером для многих.

Однако ценность этого события заключается не только в акте гражданской позиции, но прежде всего – в ценности самого архитектурного объекта. По совершенно непонятным причинам Водонапорная башня не имеет статуса объекта культурного наследия, а это значит, что на неё не распространяются охранные меры. Это на руку новому собственнику: отчасти именно данный факт сделал покупку башни возможным.

Знаковым сооружением, имеющим особое значение для вятской культуры, Водонапорную башню безусловно делает авторство Ивана Аполлоновича Чарушина – ведь с именем этого архитектора связана немалая часть уникального облика городов бывшей Вятской губернии. Сегодня это не только Киров и Слободской, но и Глазов, Воткинск, Ижевск… Примером таких знаковых зданий могут служить дом купца Т. Ф. Булычёва («Красный замок»), церковь Серафима Саровского в Кирове, дом Вахрушева в Слободском, собор Архангела Михаила в Ижевске.

Водонапорная башня в Слободском была построена в 1911 году. Спроектирована и возведена она была достаточно быстро – всего за полгода. В мае 1911 года было принято решение поручить разработку проекта губернскому архитектору Чарушину, а уже 8 января 1912 года началась качка воды по первому в Слободском водопроводу. Любопытно, что в том же 1911 году Чарушин параллельно работает над одним из самых ярких своих строений в Вятке – особняком Т. Ф. Булычёва, и сложно не заметить общие черты двух сооружений. Несмотря на то, что Водонапорная башня, конечно, уступает особняку в масштабе и общем решении конструкции, единая форма окон и оконных рам, декор верхних частей строений подсказывают нам, что Чарушин, если можно так выразиться, «убивал двух зайцев», создавая эти проекты.

Впрочем, если особняк Булычёва по праву считался весьма экстравагантным решением для жилого дома – смесь неоготики и восточных мотивов нечасто встречалась в подобных заказах – то для Водонапорной башни подобное решение было более чем предсказуемым. Всё потому, что градостроительная практика России в начале ХХ века подчинялась законам эклектики в стилевом решении: выбор стиля зависел от функции конкретного здания. Так, для храмового строительства выбирались формы древнерусского и византийского зодчества, для особняков, общественных зданий – ренессанса и барокко, для банков – классицизма. Неоготический стиль в этой традиции был «приписан» к промышленным сооружениям. Именно в таком ключе строились фабрики и заводы того времени. Поэтому и для Водонапорной башни было выбрано аналогичное решение, и оно никого не удивило (в отличие от особняка Булычёва, в котором, как мы помним, его семья так и не осталась жить).

Означает ли некоторая прозаичность истории появления Водонапорной башни в Слободском и её сугубо утилитарная изначальная функция, что она менее ценна как архитектурный объект, чем тот же упомянутый выше особняк? Конечно же, нет! Являясь объектом промышленной архитектуры, башня иллюстрирует собой определённую эпоху в развитии промышленности, технологий. Казалось бы, какое отношение технологии имеют к истории архитектуры (а значит, в широком смысле, и искусства)? Самое прямое! Стремительное развитие промышленности в конце XIX – начале XX века оказало огромное влияние на художников того времени. Итальянские футуристы воспевали стремительное движение паровоза как символ движения времени, русские конструктивисты использовали в своих ассамбляжах элементы промышленных объектов, а авангардисты снимали экспериментальное кино, запечатлевая работу турбин и шестеренок. Художников вдохновляла сила человеческого разума, его победа над природой. Всё это вкупе с революционным движением создавало иллюзию рождения Нового Мира.

Конечно, эта романтизация отношения к промышленности затронула относительно небольшой пласт культуры в конкретный исторический период. Дальнейшее, гораздо более прозаическое отношение к промышленным сооружениям привело к печальному итогу: когда сменились технологии, а здания ушедшей эпохи оказались не нужны – их просто начали сносить. Однако эти строения, лишенные своих изначальных функций, получают вторую жизнь в эстетике лофта. Немалую роль в её появлении сыграли фотографы Бернд и Хилла Бехер. Именно их серии фотографий заставили мир иначе взглянуть на промышленные сооружения (в том числе и на водонапорные башни), разглядеть особую эстетику, присущую этим зданиям. В результате многие из них были сохранены – и сегодня повсеместно используются в качестве культурных центров, музеев и объектов туристической инфраструктуры.

Вернёмся к нашим исходным координатам. В Кирове (да и в Слободском) осталось не так много исторических зданий, которые могли бы рассказать нам об эпохах ушедших и уходящих. Особенно сложно приходится именно промышленным объектам, поскольку они чаще всего не имеют статуса памятника архитектуры, объекта культурного наследия. Кому бы пришло в голову, например, назвать памятником не так давно разрушенное в Кирове здание химчистки на улице Московской? А ведь могло бы прийти… Поэтому каждое из подобных зданий заслуживает самого бережного обращения, мы должны стремиться их сохранить.

Остаётся только выразить надежду, что история с Водонапорной башней в Слободском станет первым прецедентом в череде многих последующих. А уверенность, что сегодня башня в надёжных руках, у нас уже есть.

Дарья Ткачева